Действия

Армия эмирата Афганистан

Материал из ВикиВоины

5.00
(1 голос)

Армия эмирата Афганистан — регулярная армия эмирата Афганистан, которая существовала с 1823 по 1926 гг.

Именно данная армия была главной вооружённой силой Афганистана на протяжении большей части XIX века и начала XX века. Также данная армия принимала участие в трёх англо-афганский войнах, за что по большей части и получила свою известность в европейских источниках.

История[править]

Изначально армия Дост Мухаммеда состояла в основном из кавалерии, опирающейся на ядро из 12 тыс. нанятых гвардейских персов-кызылбашей, подкрепленной примерно 50 полевыми пушками, 200 верблюжьими пушками-зембуреками и небольшим контингентом регулярной дисциплинированной пехоты, и поэтому была практически неотличима от предшествующей ей армии империи Дуррани. Однако пример, поданный британскими афганскими полками, созданными в Кабуле во время короткой реставрации Дуррани, а также уроки, извлеченные из того, что в 1830-х гг. Дост Мухаммед сам нанял несколько иностранных инструкторов, вдохновили эмира Афганистана после возвращения к власти в 1842 г. продолжить уже начатые реформы — в первую очередь, перенос акцента с кавалерии на пехоту и создание полков европейского образца. Он принял решение реорганизовать свою постоянную армию по европейскому образцу, взяв за образец англо-индийскую армию. Это привело не только к принятию униформы и оружия британского образца, но и к использованию английского языка для командных слов и строевых упражнений. Эта новая регулярная армия, названная сипахи-муназзам (буквально "регулярная пехота"), была относительно небольшой, пока не было достигнуто соглашение с англичанами в начале 1857 г. (в связи с началом войны между Великобританией и Персией) о том, что, сохранив кавалерию и артиллерию на прежнем уровне, Афганистан впредь должен содержать "не менее 18 тыс. пехотинцев, из которых 13 тыс. должны быть регулярными", что увеличило численность войск Дост Мухаммеда на 8 тыс. человек. Когда позднее в том же году индийское правительство направило военную миссию для помощи в обучении афганской регулярной армии, оказалось, что она состоит из около 16 пехотных полков, 3 кавалерийских полков и около 90 пушек (артиллерии). Больше всего сил, как это не странно, было сосредоточено не в столице Кабуле, а в городах Кандагар и Балх — там находилось по 3 пехотных полка, все 3 кавалерийских полка (2 в Балхе и 1 в Кандагаре) и по 16 - 17 пушек разных видов. В Кабуле же было всего 2 пехотных полка и 20 пушек (18 полевых и 2 осадных), а во всех остальных городах (Акча, Бамиан, Фарах, Гиришк, Газни, Калат, Кохистан, Заминдавар) — по 1 пехотному полку и по 2 - 4 пушки.

Старший сын Дост Мухаммеда Акбар-хан выступал против вестернизации афганской армии, предпочитая использовать традиционное племенное ополчение, но он умер задолго до своего отца, и в 1863 г. трон унаследовал третий сын Дост Мухаммеда Шир-Али. Однако престолонаследие вызывало множество споров, и только после нескольких лет борьбы (1864 - 1869 гг.), в ходе которой трон захватили его сводные братья Мухаммед Афзаль-хан и Мухаммед Азам-хан, Шир-Али смог возобновить военные реформы своего отца. Встреча с вице-королем Индии в марте 1869 г. вдохновила его на это, а также дала более существенную помощь в виде значительной суммы денег, двух батарей пушек и 6 500 мушкетов — первый из многих подобных подарков, которые ему предстояло получить от англичан (всего до 1873 г. было получено более 34 тыс. мушкетов, винтовок и пистолетов). Каждый год после этого Шир-Али тратил почти четверть всех доходов Афганистана на свою армию. Считается, что он улучшил её финансы, чтобы люди получали более регулярную зарплату; увеличил её численность, преобразовав многочисленные отряды ополчения в регулярные полки; перевел британские учебные пособия на пушту и персидский, так что команды стали отдаваться на родном языке, а не на английском. Поговаривали, что он даже ввел регулярную армейскую столовую. Однако его главный вклад в процесс реформирования армии заключался в улучшении формы одежды и вооружения афганской регулярной армии. Другие реформы Шир-Али, особенно его попытки упорядочить оплату труда солдат, были менее успешными, и, как следствие, участь рядового афганского солдата не была счастливой. Начать хотя бы с того, что призыв в армию не был добровольным: призыв, введенный Дост Мухаммедом и энергично внедряемый Шир-Али, представлял собой систему "насильственного изъятия трудоспособных мужчин из каждого района". Служба длилась всю жизнь призывника (или, по крайней мере, до тех пор, пока возраст или немощь не сделают его непригодным), часто вдали от дома (обычной практикой было размещать части на некотором расстоянии от места призыва) и без особой надежды на получение отпуска. К тому же платили так нерегулярно, что солдатам часто приходилось прибегать к грабежу, чтобы обеспечить себе самое необходимое. Британский врач Генри Белью, побывавший в Афганистане, отмечал, что местные солдаты обычно получали свое и без того небольшое жалованье лишь раз в 4 или 5 месяцев (в 1879 г. в Кабуле некоторым солдатам и вовсе не выплачивали жалованье 11 месяцев), и "даже тогда они получали лишь пятую часть своего реального жалованья". Солдат, которые продавали свой мушкет, чтобы свести концы с концами, вешали, а наказанием даже за незначительные проступки обычно было такое жестокое избиение палками, что жертва часто погибала. Поэтому моральный дух армии был неизменно низок, и, по мнению британского офицера Ламсдена, посетившего Афганистан в 1857 г., только страх сдерживал солдат от мятежа, малейший признак которого карался мгновенной смертью даже без имитации судебного процесса.

Сын Мухаммеда Афзаль-хана Абдур Рахман, который вступил на престол в 1880 г. и начал вновь вводить добровольный призыв в армию, считал, что политика Шир-Али по принудительному призыву в сочетании с его неспособностью обеспечить регулярное жалование сделали его армию "самой недовольной из всех, которые когда-либо видела страна", и полагал, что именно по этой причине она так плохо выступила против британцев во Второй англо-афганской войне. Британские военные, однако, винили в плохих результатах афганской армии исключительно качество её офицеров, недостаток навыков и подготовки которых обрекал армию эмирата Афганистан на то, чтобы играть менее важную роль в любом конфликте, чем того требовала её численность. По словам Ламсдена, увиденные ним в 1857 г. афганские офицеры "ничего не знали о своих обязанностях... они могли совершить несколько парадных маневров, но признавались в полном незнании их практического применения". Ситуация не изменилась и 20 лет спустя, когда часто отмечалось отсутствие компетентных людей на высших должностях. Хотя младшие офицеры иногда отбирались по заслугам, старшие офицеры обычно получали свои назначения либо с помощью взятки, либо как кровные родственники; командиры полков почти всегда были связаны либо с самим эмиром, либо с каким-то другим вождем из правящей династии Баракзаи. Неизбежно, что такие договоренности лишь изредка приводили к назначению способных людей на руководящие должности.

Афганцы сдаются в плен англичанам в форте Мусджид, ноябрь 1878 г. Мужчина слева — один из 600 хазадаров-ополченцев гарнизона, а пуговицы и погоны на куртках двух других мужчин, а также ремень со штыком указывают на то, что это регулярные войска.

К моменту начала военных действий между Великобританией и Афганистаном в 1878 г. армия Шир-Али была во много раз больше, чем когда-либо была у Дост Мухаммеда. По разным оценкам, её численность составляла 38 - 80 тыс. человек, но, скорее всего, правдивое число было ближе к 60 тыс. Русский офицер Николай Гродеков, посетивший Афганистан в 1878 г., считал, что на тот момент афганская армия насчитывала около 50 - 60 пехотных полков и 20 кавалерийских, другие источники за 1878 - 1879 гг. приводят цифры в 62, 65, 68 или 72 пехотных полка; 16, 20, 21 или 25 кавалерийских полков; и от 200 до почти 400 артиллерийских орудий. Такие большие расхождения легко объяснимы. Например, британский агент в Персии в 1875 г. сообщил, что из 8 пехотных полков, дислоцированных в Герате, "2 фактически никогда не были полностью укомплектованы и до последнего времени оставались безоружными и дезорганизованными из-за дезертирства", в то время как В других официальных британских источников упоминается, что к 1870-м гг. стало обычной практикой увольнять полки домой, когда возникали трудности с выплатой им жалования. Таким образом, количество подразделений в действующей армии эмирата Афганистан действительно сильно колебалось. Наиболее подробная информация о составе афганской регулярной армии упоминается в отчёте британской разведки за март 1878 г., и согласно этим данным армия эмирата Афганистан располагала 62 пехотными полками, 16 кавалерийскими полками и 47 артиллерийскими орудиями (причем в списке значилась конная, горная, а также буксируемая быками и даже слонами). Больше всего пехотных полков было в Герате (17 полков), Кабуле (14 полков) и Балхе (12 полков), в остальных городах было по 3 - 4 полка. Основная масса кавалерийских полков находились в Кандагаре и Балхе (по 6 полков), также кавалерийские полки имелись в Джелалабаде и Курраме (по 2 полка). Как минимум 1 эскадрон из Куррамского кавалерийского полка дислоцировался в Кабуле, но своего кавалерийского полка столица не имела.

Хотя афганские регулярные войска располагались и маневрировали с удивительной регулярностью до начала боя, и хотя зафиксировано, что они не сражались так, как большинство обычных афганцев, а пытались вести бой с некоторым приближением к европейским методам, после начала действий, как показывают данные, подразделения в целом быстро теряли строй и, в основном из-за недостаточной подготовки и плохого руководства, многие солдаты были склонны отступать к своим традиционным боевым навыкам, где хорошо использовалось малейшее укрытие, чтобы пробиться близко к линиям противника, готовясь к атаке, которая должна была стать решающей. Сближение с противником считалось необходимостью из-за плохой меткости их казенных винтовок. Афганцы считали, что вблизи они могут попасть в своего человека, но на больших расстояниях они не могут надеяться на хорошую стрельбу. Хотя они могли стрелять быстро и решительно, афганские регулярные солдаты были склонны падать духом при минимальном эффекте от их огня и отступать, оставляя даже сильные позиции, которые в противном случае было бы трудно взять. Тем не менее, есть свидетельства того, что формальный строй иногда сохранялся даже в бою. Например, при Майванде в 1880 г. один пехотный полк прошел слева от британской линии "и обменялся залпами на расстоянии нескольких сотен ярдов с 1-м гренадерским полком", а в небольшом бою при Зургун-Шахре тремя неделями ранее некоторые пехотинцы Аюб-хана даже пытались выстроиться в квадрат перед лицом кавалерийской атаки; британский офицер заявил, что "когда мы подошли примерно на 300 ярдов к афганской пехоте, их генералам удалось собрать их в отдельные квадраты, чтобы принять наш удар, однако они опоздали, и наши товарищи в передней линии оказались среди них до того, как они полностью сформировались".

Подробные сведения о боевом развертывании афганской армии встречаются редко. В Майванде регулярная пехота занимала центр (7 полков) и резерв (3 полка), а артиллерия была распределена "по интервалам", в то время как нерегулярная кавалерия и пехота (хазадары) занимали левую и правую части, причем последняя полностью состояла из кавалерии, включая 3 полка регулярных войск. В столкновении между регулярными войсками эмира Абдур Рахмана и Аюб-хана при Карезе в июле 1881 г. Аюб-хан выстроился в линию на возвышенности с артиллерией впереди и кавалерией слева, в то время как войска Абдур Рахмана выстроились в колонну, с пушками впереди и кавалерией справа. Аюб-хан направил свою кавалерию в обход правого фланга войск эмира, чтобы атаковать обоз. Тогда эмир перевел свою кавалерию на левый фланг, развернул её лицом к себе и вступил в бой с кавалерией Аюб-хана, которая полностью обошла правый фланг и оказалась в правом тылу обоза. Тем временем пехота Аюб-хана вышла на равнину в линию, и его правая часть была атакована и отброшена назад 2-мя полками эмира; но, получив подкрепление, он в свою очередь отбросил эти 2 полка к орудиям, после чего началось общее бегство.

После ряда поражений от англичан в ходе Второй англо-афганской войны недовольство привело к мятежу и массовому дезертирству многочисленных афганских полков по всей стране. Отказ афганцев признать мирный договор с британцами, подписанный сыном и преемником Шир-Али Якуб-ханом в мае 1879 г., заставил его отречься от престола уже в октябре того же года, заявив, что он больше не контролирует свои войска. Впоследствии сопротивление англичанам возглавил его брат Аюб-хан, губернатор Герата, чей собственный контингент регулярной армии насчитывал не менее 9 или 10, а возможно, и до 13 пехотных полков, 3 кавалерийских полка (все недоукомплектованные), плюс 5 полевых артиллерийских батарей (1 состояла из 12-фунтовых пушек Армстронга и 4 из 6-фунтовых гладкоствольных пушек, плюс было 2 нарезные 9-фунтовые пушки) и 1 горная батарея из 4-фунтовых пушек, то есть всего 38 орудий (по другим данным, 30, 32 или 37). Именно с этими силами, поддерживаемыми несколькими тысячами соплеменников, Аюб-хан нанес единственное поражение британцам за всю войну — в битве при Майванде в июле 1880 г. Тем временем британцы установили в Кандагаре марионеточное правительство под руководством губернатора Вали Шир-Али (племянника Дост Мухаммеда), регулярные войска которого состояли из 5 пехотных полков, 1 кавалерийского полка и 1 полевой батареи гладкоствольных 6-фунтовых пушек. Все эти войска массово дезертировали незадолго до битвы при Майванде, и большинство из них присоединились к победителю того сражения Аюб-хану. Перед выводом своих войск из Афганистана в 1881 г. Британия признала двоюродного брата Аюб-хана Абдур Рахмана эмиром, но Аюб воспротивился его престолонаследию, победив его в битве при Карезе в июле, а затем сам потерпел окончательное поражение при Кандагаре в сентябре. Регулярная армия, которую Абдур Рахман впоследствии восстановил, изначально была меньше, чем у Шир-Али, но к 1893 - 1894 гг. она выросла до 70 - 80 пехотных полков, 25 - 30 кавалерийских полков и 3500 артиллеристов, а к концу XIX века предположительно до 100 пехотных полков, 40 кавалерийских полков и 100 артиллерийских батарей.

Организация[править]

При Дост Мухаммеде и Шир-Али официальная численность пултана (пехотного полка) составляла 800 человек. Однако на самом деле редко набиралось более 600 человек, так что к концу 1860-х гг. эта цифра стала общепринятой численностью пултана (в британском отчете за 1879 г. говорится, что полки на самом деле состояли из 700 человек, но 100 из них были музыкантами и т. д.). Каждым полком командовал полковник, который на пушту звучал как "кернел" (к началу 1860-х гг. афганцы уже переняли англо-индийскую терминологию воинских званий). Заместитель полковника назывался кумайдан (комендант), что было эквивалентно британскому званию майора. Несмотря на то, что штатная численность полка составляла 600 человек, в реальности пехотные полки состояли из 4 - 12 рот, каждая из которых теоретически насчитывала 100 человек, но обычно была меньше по численности. Таким образом, численность полка варьировалась в достаточно широких пределах: в среднем 450 - 500 человек, но встречались случаи и от 150 до 1000. Официально каждая рота, которой командовал кифтан (капитан), делилась на две полуроты, каждая из которых состояла из двух взводов по 25 человек под командованием субадара (лейтенанта). Взвод состоял из трех отделений (пайра) по 7 - 10 человек в каждом под командованием хавилдара или сержанта (иногда его прямо называли сержантом, хотя произносили как "сурджен", что на английском означало "хирург"). У каждой роты был свой флаг (они не описаны ни в одном источнике, но, вероятно, имели треугольную, а не квадратную форму), а у полка — знамя большего размера, обычно с религиозной надписью. Русский офицер Николай Гродеков писал, что замена полка считались такими же важными, как и в европейских армиях, и что от солдат ожидалось, что они будут "защищать их до смерти". Кроме того, в каждой роте был горнист, а боевые команды передавались с помощью горнов (которые были такими же, как и у британских войск), и, по крайней мере, в некоторых полках были полные оркестры. К 1880-м гг. в каждом полку также были капеллан (мулла), врач (хаким) и хирург (варрах), но это менее вероятно в отношении 1870-х гг., когда, например, в Герате в 1877 г. за весь гарнизон отвечал всего один врач и один хирург (хотя на каждые 100 человек приходился один мулла).

Во времена Дост Мухаммеда кавалерийские полки состояли из 300 человек, при Шир-Али их численность возросла до 400, а российский генерал Леонид Соболев и вовсе называл более высокую цифру в 500 человек; конечно, в 1883 г. несколько полков насчитывали 500 или даже 600 человек, а с 1899 г. последняя цифра стала стандартной для кавалерийского полка. Малое подразделение — пайра или эскадрон — состояло из 10 человек (позже из 6) под командованием дафадара или сержанта. Отряды были организованы в "полусотни", каждая из которых подчинялась джамадару, а две из них составляли эскадрон, называемый тарп ("сотня") под командованием лейтенанта или ризалдара. Обычно 4 эскадрона, но иногда 6 или даже 8, составляли ризалу или кавалерийский полк. Как и в пехоте, каждая рота и полк имели свой отличительный штандарт, каждый полк также имел конный оркестр, состоящий из двух флейт и четырех малых барабанов. Хотя афганская регулярная кавалерия часто демонстрировала готовность сразиться со своими англо-индийскими коллегами, они редко добивались успеха в таких столкновениях, что, несомненно, объясняется их меньшим количеством лошадей и, что более важно, недостаточной подготовкой (например, большинство упражнений они выполняли в пешем строю). Британцы считали их эквивалентом конной пехоты или, в лучшем случае, лёгкими драгунами.

Отдельные полки, как пехотные, так и кавалерийские, как правило, формировались из представителей конкретного племени в конкретной местности, что неизбежно приводило к периодическим трениям между полками, состоявшими из представителей конкурирующих этнических групп или традиционных врагов: в частности, часто фиксировались случаи столкновения кабульских и гератских полков между собой. Не позднее периода Второй англо-афганской войны большинство полков стали называться по имени племени или местности, из которой они были набраны (в качестве примера можно привести пултаны Джарджи, Мохмандая, Кохистана и Ханабади, а также рисалы Абасси, Хизда Нахри и Хайдари). Некоторые, однако, получили свои названия по другим причинам, например, пултаны Ардали или "Порядковые", которые были личной гвардией эмира, и рисала Змайни, названная так в награду за отличное поведение во время победы над туркменскими налетчиками (Гродеков писал, что этот полк называется "Полк змей" из-за того, что он извилисто и быстро двигался по полю боя, как змея). Некоторые (например, "Бахадур Хан") даже были названы в честь конкретных офицеров или носили имена религиозного значения. Кроме того, по-видимому, использовалась и некая числовая система: "Змайни" (Полк змей) ранее был 18-м речным полком (или "Полком 18 рек" в версии Гродекова), а британскую миссию в Кабуле в июле 1879 г. сопровождал 9-й полк эмирской кавалерии.

До конца XIX века в афганской армии официально не существовало более крупной тактической единицы, чем полк; крупные формирования, чаще всего состоящие из 2 - 4 полков, носили чисто временный характер. Несколько полков, служивших вместе, назывались лашкар или армия, а позже фаудж или корпус, по названию местности, в которой они базировались или служили. Корпусами, состоящими из 4-х полков, командовал бергед (бригадир), а корпусами из 8-ми полков — джинрал (генерал). В дополнение к пехоте и кавалерии к 1880-м гг. в афганской армии также появился инженерный полк под названием "Сафар-мина" (искаженное от "саперы и минёры"), организованный как пехотный полк. По всей вероятности, это была одна из собственных реформ Абдур Рахмана, как и создание к 1886 г. корпуса связистов численностью 200 человек, оснащенных гелиографами.

Помимо пехоты и кавалерии, армия эмирата Афганистан также состояла из артиллерии, гвардии и ополчения. Гвардия при Шир-Али и Якуб-хане состояла из 3-х пехотных полков, называвшихся "Ардали Пултан" (т. е. "Порядковые полки"), и кавалерийского полка "Рисала-и-Шахи". В отчете за 1879 г. пешая гвардия описывалась как состоящая из людей, специально отобранных из всех остальных полков армии. Другие источники отождествляли "Ардали Пултан" с гвардией горцев эмира, которые носили килты в подражание шотландским горцам. Впрочем, до конца не понятно, являлось ли это одним и тем же формированием, либо гвардия горцев была только частью гвардии эмира, либо гвардейцы носили килты только в качестве парадной униформы, поскольку имеются свидетельства, что в бою "Ардали Пултан" носили совершенно другую униформу. При Абдур Рахман-хане "Ардали" выросли до 4-х полков, обычно насчитывавших по 1 тыс. человек, а "Рисала-и-Шахи" — до 3-х полков по 800 человек, причем все они были лучше вооружены и обмундированы, чем остальные части армии. Однако Холдич описал "Ардали", которых он видел в 1893 г., как "старых солдат, респектабельных, тихих мужчин... сильно поредевших". У Абдур Рахман-хана также было кавалерийское подразделение из 200 женщин, охранявших гарем ("женщины-рабыни и служанки"), вооруженных саблей и карабином и носящих вуаль под пробковым шлемом или войлочной шляпой.

Помимо регулярной армии, эмиры Афганистана могли прибегать к услугам племенных контингентов ополчения, которые могли действовать в различном качестве. Одним из самых распространённых типов такого ополчения были полурегулярные стрелки из джезайла, известные как джезайльчи или хазадары. Составляя в 1877 - 1878 гг. около 80 - 95 тыс. конных и 60 тыс. пеших, эти силы неизменно сопровождали регулярные армейские части в полевых условиях, по крайней мере, в равных, а часто и в превосходящих количествах. Большинство из них предоставлялось различными вождями, когда это требовалось, в обмен на пожалования свободных от налогов земель, но небольшое число (около 2 тыс. человек в 1846 г. и 3500 в 1857 г., но впоследствии увеличившееся до 7500 конных и 9000 пеших при Шир-Али) получало жалование непосредственно от правительства. Они получали жалованье даже тогда, когда не были заняты на действительной службе, в обмен на что от них ожидали готовности служить в любой момент. Те хазадары, которые находились на прямой государственной службе, в основном занимали форты и мелкие посты по всей стране практически на постоянной основе, и в дополнение к жалованию получали оружие (обычно мушкеты или старые разновидности винтовок, поскольку они были сняты с вооружения регулярной армии) и ежегодную выдачу одежды. По данным Гродекова, эта одежда состояла из красной шапочки, кафтана и пары штанов, но другие источники указывают, что по крайней мере часть одежды была изношенной или лишней формой регулярной армии. В 1885 г. британский офицер даже нашел в афганском Туркестане хазадарского пехотинца в "килте", штанах и побитом шлеме "гвардии горцев". Организация такого ополчения придерживалась традиционной десятичной системы, установленной ещё при Дуррани, основанной на роте в 100 человек, которая теперь чаще всего называлась байрак и которой командовал садбаши. Рота по-прежнему делилась на десять отделений по 10 человек, хотя существование офицера под названием пинджабаши (командир 50 человек) позволяет предположить, что существовали и полуроты, подобные тем, что встречались в регулярной армии. Командование сартипом, по-видимому, составляло от 3-х до 6 рот, а более крупными подразделениями номинально командовал сарханг, но на этом этапе организация ополчения становится немного запутанной. Чарльз Эдвард Йейт отмечал одну группу из 3-х рот, в которой были и сартип, и сарханг, в то время как в других группах не было ни того, ни другого (в этом случае командование принимал старший садбаши). Другим офицером ополчения был хазарбаши или мингбаши (предводитель 1 тыс. человек). Гродеков писал, что "каждая тысяча хазадаров была снабжена штандартом".

Вооружение[править]

Афганские регулярные пехотинцы обычно носили с собой нож каруд, мушкет или винтовку со штыком, как минимум один патронташ на 40 патронов, недельный или даже месячный запас провизии (роти) и постельные принадлежности. Штык обычно был стандартным британским трехгранным, длиной в 45 - 46 см, хотя в стрелковых полках, по-видимому, использовались и штыки-мечи. В 1857 г. огнестрельным оружием, которое носило большинство афганских солдат, был гладкоствольный мушкет с кремневым замком Brown Bess, лишь несколько рот имели винтовки Enfield M1853 с нарезным стволом. Хотя в том же году англичане поставили Дост Мухаммеду 4 тыс. капсюльных мушкетов, их широкое распространение задерживалось из-за неумения афганцев изготавливать ударные капсюли (этот процесс был окончательно освоен только при Шир-Али). С 1869 г. огнестрельное оружие постепенно становилось все более разнообразным, начиная с достаточно устаревших Brown Bess и Brunswick и заканчивая винтовками Минье, Enfield M1853 и Snider-Enfield. Энфилды и Снайдеры преобладали после их введения в 1873 г. (к 1878 г. они составляли 86% от общего количества, из которых примерно 3/4 были Энфилдами). Большинство из них было поставлено британцами, но около трети составляли менее надежные копии, изготовленные местными мастерами, в которых нарезка ствола вскоре становилась настолько загрязненной, что оружие фактически превращалось в гладкоствольное. В 1880-х гг. на смену винтовке Энфилда постепенно пришла винтовка Снайдера, который в свою очередь был заменен на винтовку Мартини-Генри (Абдур Рахман-хан получил первые несколько тысяч таких винтовок в конце 1884 г.) и, в конце концов, Ли-Метфорд, хотя старые ударные мушкеты все ещё можно было найти в использовании наряду с ними по крайней мере до 1888 г. Не позднее 1890-х гг. в Афганистан стали ввозить русское и немецкое стрелковое оружие, в частности винтовку Бердана. Однако, несмотря на качество и количество огнестрельного оружия, уровень стрелкового мастерства в афганской армии был крайне низким, что легко объясняется отсутствием практики. Британский офицер Гарри Бёрнетт Ламсден в 1857 г. писал, что среди афганцев почти не было достойных стрелков, потому что некоторые из них за всю свою жизнь даже не сделали ни единого выстрела, также давало о себе знать низкое качество местных копий британских винтовок, особенно их ненастроенные прицелы и плохая нарезка стволов, а также плохое качество афганского пороха, который так сильно засорял ствол после 4 или 5 выстрелов, что отдача мешала точному прицеливанию.

По словам Михаили Стасюлевичи, составителя "Военно-статистического сборника за 1868 год", вооружение типичного афганского (гератского) пехотинца состояло из кремнёвого мушкета, пульвара и длинного ножа каруд. Нож оставался популярным, хотя и неофициальным, оружием среди афганских пехотинцев вплоть до конца XIX века. Обычным вооружением афганских офицеров был кремнёвый пистолет (позднее револьвер) и меч, оба предмета вооружения имели британское, афганское или, позднее, российское происхождение.

Стандартное вооружение кавалерии состояло из изогнутой сабли (изначально это были местные пульвары и шамширы, но позднее могли использоваться и британские регламентированные образцы) и гладкоствольного или нарезного ударного карабина, который обычно носили через спину. Некоторые кавалеристы также имели кремнёвые пистолеты или, в очень редких случаях, револьверы (все еще редкость даже в 1880-х гг.). Один из полков, базировавшийся в Кандагаре, все ещё использовал пики длиною в 2,1 м, в 1857 г., но официально уланы (кавалеристы, вооружённые пикой) появился только после Второй англо-афганской войны, и даже тогда, очевидно, были ограничены полками, сформированными в Туркестане. Помимо местных и британских сабель, афганские кавалеристы ближе к 1880-м гг. начали использовать изогнутую саблю, описанную в журнале "The Graphic" от 30 мая 1885 г. как копия казачьей шашки, без гарды, так что весь эфес, кроме 2,5 см, "хорошо помещался в ножны", которые подвешивались за кольца, прикрепленные к выпуклой стороне ножен.

В 1880-х гг. на вооружении афганской артиллерии, помимо классических артиллерийских орудий, начали появляться картечницы Гатлинга, а к 1890-м гг. на вооружении афганцев уже находились пулемёты Гарднера, Норденфельдта и Максима.

Ополченцы-хазадары и совары и вовсе были "вооружены всеми возможными способами", начиная от сабель, щитов и копий, и заканчивая фитильными ружьями-джезайлами, винтовками Мартини-Генри и даже Chassepot Mle 1866.

Униформа[править]

Хотя некоторые современники считали, что введение военной униформы в афганской армии началось только после Первой афганской войны (1839 - 1842 гг.), она уже ограниченно использовалась, по крайней мере, 30 годами ранее, и начала приниматься в более широком масштабе под влиянием иностранных инструкторов, нанятых как раз в 1830-х гг. С самого начала эти мундиры отражали британское влияние (британский офицер Элфинстоун описал афганскую пехоту, которую он видел в 1809 г., как "одетую в подражание нашим сепаям"), и это оставалось неизменным на протяжении большей части XIX века, даже после усиления российского влияния в 1880-х гг. К середине XIX века в афганской регулярной армии началось внедрение униформы западного образца. Вначале большинство из них было получено из бракованных и лишних запасов Ост-Индской компании, а затем и британской армии, закупленных агентами эмира Афганистана в Пешаваре и других индийских пограничных пунктах, но к концу 1850-х гг. в Кабуле стали изготавливать и местные копии данной униформы. Вскоре после 1869 г. Шир-Али официально создал свой собственный "Отдел армейской одежды", который, по словам Говарда Хенсмана, сотнями производил "имитацию костюмов горцев и стрелков, или старую форму Панди[1]", включая туники, брюки, килты, гетры и даже каски, "все аккуратно сделанные", а также патронташи, ремни для ножен штык-ножей и т. д., сделанные "по английскому образцу".

Период с 1850-х гг. и до конца Второй афганской войны (1880 г.), по-видимому, стал временем почти повсеместного введения униформы в афганской регулярной армии. Последующий спад в её использовании при Абдур Рахман-хане в 1880-х гг., несомненно, стал результатом изменения политики, в соответствии с которой солдаты должны были самостоятельно покупать свою собственную форму, в то время как при Дост Мухаммеде и Шир-Али (1834 - 1880 гг.) униформа выдавалась государством (теоретически раз в 2 года), а её стоимость вычиталась из жалования солдат. Впрочем, в мирное время государство выдавало преимущественно только головной убор, ремень и подсумки для боеприпасов (поскольку, в частности, без военного ремня "на солдата смотрели как на гражданского"), и повседневная одежда солдат стала, мягко говоря, довольно разнообразной. Полная униформа предоставлялась государством только в военное время. При этом когда государством регулярно выдавалась полная униформа, эффект от этого все-равно был не таким, каким планировался. Так, например, британский офицер Гарри Бёрнетт Ламсден в 1857 г. отмечал, что использование поношенных и плохо сидящих британских вещей придавало афганским полкам "очень неряшливый" вид. Кроме того, афганские солдаты сами не всегда хотели носить полную униформу, в частности, часто отказывались от брюк европейского образца в пользу национальных шаровар-томбонов — например, в битве при Чарасиабе в 1879 г. афганские пехотинцы были описаны как "полуодетые в форму", на них были куртки, но не было брюк; похоже, что так же было, по крайней мере, с некоторыми войсками, защищавшими форт Али-Мусджид в ноябре 1878 г. Даже более поздние попытки Абдур-Рахмана запретить мужчинам носить свои собственные "уродливые брюки", штрафуя их на сумму до 6 месяцев жалованья, очевидно, не имели большого эффекта. Хенсман утверждал, что афганские сипаи (солдаты), которых он видел в июле 1880 г., были узнаваемы только по тому, что носили "перекрестные ремни, подсумки и штыки", а в 1878 г. русский офицер Николай Гродеков упоминал, что сопровождавшая его афганская кавалерия "надела свои красные мундиры и фуражки" только при приближении к Герату в конце марша.

Офицеры[править]

Офицер с пульваром и револьвером Beaumont-Adams, 1878 - 1880 гг. Автор Иэн Хит.

Офицеры афганской регулярной армии, в отличии от её солдат (которые все-таки носили установленную униформу), одевались крайне разнообразно. Ещё в 1857 году Ламсден отмечал, что "офицеры всех званий, даже внутри одного полка, появлялись во всех мыслимых британских костюмах", а Генри Белью дополнял, что "у них, похоже, не было определенной униформы, поскольку каждый был одет в костюм, регулируемый индивидуальными вкусами и представлениями о том, какой должна быть военная форма". Он видел в Калате в том году четырёх афганских офицеров, и описал их внешний вид: первый офицер носил фуражку и фрачный мундир Королевского флота; второй офицер был одет в алую куртку (shell jacket), белые брюки и гражданскую шляпу из чёрного шелка; третий носил военный повседневный сюртук и кустарно изготовленную шапку из лисьего меха; наконец, четвертый генерал был в "полном костюме из белой бязи, пошитом по английской моде из состоящего сюртука, жилета и брюк", который венчала генеральская двууголка с плюмажем из белых перьев. Однако это, все-же, самые экзотические примеры, и к 1870-м гг. большинство офицерских мундиров афганской армии — за исключением тех, что носили генералы, — стали более сдержанными, о чем можно судить по сохранившимся изображениям. Тем не менее, Чарльз Эдвард Йейт ещё в 1885 г. замечал, что "офицеры как кавалерии, так и пехоты одевались в соответствии со своей индивидуальной фантазией, без малейшей взаимосвязи с униформой своих людей", что вскользь подтверждал также и Гордон Крид, который в своих записках о событиях 1879 г. указывал, что офицеры полка, солдаты которого носили униформу цвета хаки, были одеты в алые мундиры. Гродеков в 1878 г. описывал увиденных ним афганских офицеров одетыми "в тёмно–синий сюртук, черные штаны и войлочную шляпу, с широкими полями, обернутую голубою кисеею" (прозрачная тонкая лёгкая ткань). Мухаммед Якуб-хан, будучи губернатором Герата в 1872 г., носил практически идентичную одежду, состоящую из "европейского военного синего мундира с петлицами", чёрных брюк и овчинной гератской шапки. Вне службы офицеры носили национальный костюм: короткий архалук из бумажной материи, зачастую синего цвета, и чалму. Также стоит обратить внимание, что, в отличие от рядовых, офицеры обычно сохраняли бороду. Майор Джеймс Колкахун описывал офицеров афганского кавалерийского полка в 1879 г. как одетых "почти так же, как и рядовые, но полковник был одет в старый штабной китель с золотой вышивкой"; Джошуа Дьюк также писал об этом полковнике, упоминая, в частности, что он был одет в "парадный алый мундир, покрытый золотыми петлицами".

В 1889 г. французский путешественник Габриэль Бонвало встретил нескольких афганских офицеров, один из которых носил шапку, похожую на туркоманскую, но со сбритыми волосами, и, следовательно, из шерсти, а не из войлока. Младший офицер, встреченный незадолго до этого, был одет как обычный пехотинец того времени, но вместо туркоманской шапки он носил бескозырку, отороченную мехом и завернутую в небольшой тюрбан, а его чуть более длинная куртка была чёрного цвета с красным воротником.

Пехота[править]

Пехотинец, 1857 г. Автор Иэн Хит.

Британский врач индийского происхождения, работавший в Афганистане, Белью оставил подробное описание униформы афганской пехоты, которую он увидел собственными глазами в Кандагаре в 1857 г. Один из афганских пехотных полков носил красные куртки, другой — "чёрную униформу европейского образца", а у третьего, похоже, была своя форма для каждой роты — одна рота носила синие куртки, чёрные брюки и белые фуражки, а белые поперечные ремни были настолько грязными, что стали почти коричневыми; другая рота носила красные куртки, белые брюки, поперечные ремни и "старомодные шако" (кивера); третья рота была "полностью одета в форму из чёрной ткани". Белью в своих записках несколько раз упоминал о том, что афганцы предпочитали красную униформу, объясняя это тем, что "красный мундир высоко ценился афганскими правителями и был столь же страшен для их подданных". Он утверждал, что в каждой экспедиции афганская армия всегда комплектовалась контингентом, "одетым в красные мундиры и шако" из-за морального эффекта, который они оказывали на врага. Венгерский востоковед и путешественник Арминий Вамбери, побывавший в Герате вскоре после его взятия Дост Мухаммедом в 1863 г., также упоминал, что "любимая одежда афганского солдата — красный английский мундир, с которым он не расставался даже во сне". Белью, Вамбери и, в 1872 г., путешественник Хипписли Марш упоминали о коротких штанах афганских пехотинцев. Их покрой, похоже, регулировался принципами строжайшей экономии, поскольку в каждом случае они были на 10 - 13 см короче, а ниже ступни их фиксировали длинными и заметными ремнями из белой ткани, чтобы предотвратить их слишком высокое натяжение на ноге. Вамбери упоминал, что афганцев, которых он видел, "можно было бы принять за европейских солдат, если бы на босых ногах большинства из них не было остроносых башмаков кабули, а их короткие штаны не были так туго натянуты, что грозили в любой момент лопнуть и взлететь выше колена". Хипписли Марш просто указывал, что "их штаны были слишком короткими, но хорошо подтянутыми". Белью также описывал униформу полкового оркестра, который он увидел в Калате. Эта униформа состояла из "грязно-жёлтых штанов с широкой полосой ярко-зеленого цвета по ногам, курток барабанщиков[2] и шако". Эти музыканты, по словам Марша, "больше походили на отряд арлекинов, чем на военных музыкантов".

Гератский пехотинец с карудом на поясе, 1869 г. Автор Иэн Хит.

Помимо центрального правительства в Кабуле, фактически автономные правители таких провинций, как Герат и Балх, имели свои собственные регулярные войска, обмундированные по западному образцу — действительно, во многом именно правители Балха оказали влияние на решение Дост Мухаммеда модернизировать свою армию — и в гражданской войне 1864 - 1869 гг. войска с обеих сторон были обмундированы по западному образцу, как и в боях за Герат в 1863 г., когда Дост Мухаммед захватил город. Вамбери описывал, что регулярные войска Дост Мухаммеда, которых видели в Герате в том году, все ещё носили шако (кивер), но вскоре после этого от них отказались в пользу шапки в форме улья — её носили регулярные гератские войска не позднее 1837 г. В дальнейшем данная шапка стала предпочтительным головным убором афганских военных вплоть до 1880-х гг. и могла быть из овчины или войлока, хотя местная каракулевая шапка, с которой она была скопирована и которую носили местные племена джемшиды и хазарейцы, появилась значительно раньше. Обычно эти шапки были цветными. Британский солдат Йейт видел в афганских войсках в 1886 г. маленькие коричневые войлочные ульи, иногда с "маленькой кисточкой на верхушке и чёрной полосой вокруг низа, с кокардой на одной стороне". В "Военно-статистическом сборнике за 1868 год" приводится подробное описание одежды гератской пехоты в конце 1860-х гг.: "ярко-синий мундир из лёгкого хлопчатобумажного материала, пошитый на английский манер, с длинными полами, воротником-стойкой и металлическими пуговицами; панталоны также из хлопчатобумажного материала, узкие и очень короткие с полосками (ремнями). На ногах — тапочки, надеваемые на голую ногу. Головной убор на службе — конусообразная персидская шапка; вне службы — красная остроконечная тюбетейка для старых солдат, жёлтая — для новобранцев. Различий в форме и т. д. между несколькими полками нет".

И Марш, и Белью подробно описывали войска афганского гарнизона, замеченные в Кандагаре в 1872 г., наиболее интересным из которых был Кабульский полк, одетый в "узкую куртку и брюки, пошитые по старому английскому образцу", которые были сделаны из местной полосатой шерстяной ткани, по описанию напоминающей постельное белье, т. е. материал, использовавшийся в то время для изготовления матрасов и подушек. Поперечные ремни и подсумки были из коричневой кожи, а головным убором служила коническая стеганая красная шапочка кулла (kullah) с кисточкой из красной или алой шерсти на конце. Марш считал, что отсутствие тюрбанов придавало их бритым головам "очень голый, холодный вид". Из двух других полков, которые видел Белью, один носил красные куртки, а другой (Кандагарское подразделение) — "форму цвета выцветшей жёлтой охры", что, возможно, указывает на форму хаки. Бритая голова была характерна для афганцев-мусульман в это время. Однако сбривание бороды, а также ношение бакенбардов, а зачастую и усов, было подражанием британской практике. Ламсден в 1857 г. писал, что бороду сбривают для того, чтобы "сделать распознавание дезертира более вероятным".

Пехотинец-гвардеец из Мазари-Шарифе, 1878 г. Автор Иэн Хит.

Путешествуя по афганскому Туркестану как раз в тот момент, когда между Шир-Али и англичанами вот-вот должна была начаться война, Николай Гродеков подробно описал увиденную им униформу. В Мазари-Шарифе гвардейцы в резиденции губернатора были одеты в "красный суконный мундир с жёлтыми воротниками, погонами и обшлагами и белыми кантами по борту, воротнику и обшлагам, белые бумажные штаны, башмаки на босу ногу и войлочные каски с металлическими звездами на лбу; шеи повязаны белыми платочками". Портупеи поясные и через правое плечо; последняя прикреплена к поясной; все из белой кожи. Гарнизон Меймене, похоже, особенно поразил Гродекова, поскольку он отметил, что "не смотря на свою представительную наружность, парадеры напоминали опереточных солдат: так не шел им европейских мундир, так они были неловки в строю". Он пишет, что мундиры были разных цветов: красные с жёлтыми приборным цветом; синие с красными или малиновыми воротниками и обшлагами; и "чёрные мундиры с белыми воротниками, погонами и обшлагами". Головной убор состоял либо из тюрбана, либо из полосатой хлопчатобумажной "каски" с козырьком и небольшим пучком петушьих перьев наверху. Йейт также упоминал подобные "каски", увиденные в Мазари-Шарифе в 1886 г. (где их носили как пехотинцы, так и кавалеристы), как "имитацию русских шапок из грязного чёрного сукна, с красной полосой и огромным козырьком, обычно неправильно надетых; и шапка, будучи надета на голову, больше напоминала бесформенный ночной колпак, чем что-либо другое". Другие упоминания о цветах пехотной формы в период 1878 - 1880 гг. можно найти в современных британских официальных документах и отчетах о Второй англо-афганской войне. Например, в официальном отчете говорится, что один из мятежных полков в Кабуле в 1879 г. был одет в чёрное; Ричард Гордон-Крид видел в Гандамаке роту, "одетую в хаки с чёрным приборным цветом и маленькими чёрными фуражками", а регулярные войска Аюб-хана в Майванде были описаны офицером 66-го полка как одетые "в красное и синее" — несомненно, имеются в виду красные мундиры и синие брюки. Уоллер Эйш описывал двух афганских солдат, взятых в плен в июле 1880 г., как одетых в "потрепанные остатки того, что когда-то было живописной и качественной униформой, состоящей из тёмно-фиолетового тюрбана, серой туники и хорошо поношенных панталон", а во время битвы при Кандагаре в сентябре Говард Хенсман видел некоторых солдат в "куртках тёмного цвета, и тюрбанах, увенчанных маленькими жёлтыми помпонами, которые давным-давно носили европейские армии", а другие были "одетые в хаки", и, предположительно, также носили тюрбаны, поскольку их ошибочно приняли за индийскую пехоту. На погонах, кстати, по крайней мере иногда указывался номер полка: Джошуа Дьюк, например, в своих воспоминаниях писал, что цифры "2" и "3" были замечены на погонах афганских раненых в Чарасиабе в октябре 1879 г. Особо необычную униформу также носила т. н. "Гвардия горцев эмира", чьей главной особенностью стали настоящие шотландские килты или их местные копии.

Пехотинец, 1885 г. Автор Иэн Хит.

Каски афганской пехоты, неизменно описываемые как сделанные из войлока (фетра), были менее изысканными на вид, чем британские каски Альберта, с которых они были скопированы. Так, например, Йейт описывал одну из них как "грибовидную", хотя Гродеков упоминал, что некоторые из них также имели металлический значок (кокарду) спереди. Также известно, что по крайней мере в одном случае эту каску носили поверх тюрбана. Помимо этого, Йейт приводил различные другие подробности об униформе афганской пехоты в 1885 г., отмечая, например, что "счастлив тот афганец, который может щеголять в красном кителе британского солдата" (мимоходом отмечая, сколько значков различных английских полков можно было увидеть на них), но что на параде было трудно отличить полки друг от друга, "поскольку только часть солдат была одета в униформу", хотя большинство все-же носило "положенную по уставу фетровую шляпу". Единственные цвета униформы, о которых он упоминал, — красный, а также "грязные мундиры цвета хаки и белые брюки". Два пехотных полка, которые Редьярд Киплинг видел в Равалпинди в том же году, носили "белые парусиновые брюки, европейские сапоги и китель синего цвета с красной отделкой". Дошедшие до нас изображения свидетельствуют, что к 1885 г. афганские солдаты теперь уже зачастую носили бороды и больше не брили головы, некоторые из них и вовсе были изображены с довольно длинными волосами, хотя это также могло зависеть от этнического происхождения солдата. Почему и когда произошли эти изменения, неизвестно.

К 1885 г. пехотные гвардейцы Афганистана, согласно описанию русского путешественника-авантюриста Бориса Тагеева, носили брюки белого цвета или хаки; красные куртки с белой подкладкой, белыми или жёлтыми воротниками, жёлтыми или красными погонами и пуговицами "с английской государственной эмблемой"; обувь с загнутыми носками; и "кожаные каски" с латунной "английской эмблемой" на передней части. Хотя устаревшее британское снаряжение все ещё широко использовалось, английский офицер, присутствовавший в Равалпинди, отметил, что афганская униформа, увиденная там, "имела явно русский покрой", а современные изображения демонстрируют многочисленные русские черты, такие как патронташи, носимые крест-накрест через плечи, круглые меховые шапки и широкое использование пехотинцами высоких сапог. Киплинг, однако, рассказывал, что афганцы так плохо обращались с сапогами до колена — засовывали ноги только наполовину, "выворачивали каблуки наизнанку" и т. д., — что он удивлялся, как им вообще удалось проделать в них весь путь от Кабула.

Кавалерия[править]

Кавалерист, 1879 г. Автор Иэн Хит.

Джошуа Дьюк, говоря об униформе афганской регулярной кавалерии, писал, что её солдаты были одеты в "неряшливый алый мундир, свободные синие штаны, небрежно заправленные в грязные сапоги без шпор". Также их внешний вид дополнялся белыми патронташами и амуницией, саблей, карабином и, наконец, кабульским хлыстом для верховой езды с короткой рукояткой. Каждый солдат носил "отвратительный шлем сланцевого цвета уродливой формы". Джеймс Колкахун, описывая тот же контингент, указывал, что афганские кавалеристы были "одеты в старые британские мундиры из красного сукна с белыми ремнями, более или менее запачканные глиной, довольно мешковатые синие хлопчатобумажные штаны и длинные сапоги чёрного цвета" (Николай Гродеков писал про "высокие сапоги из нечерненой кожи, с прямыми голенищами, т. е. совсем без складок от подъема до колена"). Единственным чисто афганским (туземным) предметом их одежды был головной убор, который, впрочем, тоже был копией настоящей английской каски, но был сделан довольно бесформенным из мягкого серого фетра. Колкахун также добавил к сведениям Дьюка, что хлыст засовывался в правый сапог, когда в нем не было необходимости, а также, что многие кавалеристы носили некие защитные козырьки для лица ("большие куски картона, покрытые тканью и прикрепленные к шлему над козырьком, закрывающие от солнца либо боковую, либо переднюю часть лица, в зависимости от необходимости"), которые вешались на шею, когда не использовались. Оба эти описания относятся к каскам, однако на большинстве сохранившихся изображений таких кавалеристов они были неизменно показаны в гератской шапке, описанной ле Мессурьером в этом контексте как "крашеная овчина шерстью наружу, покрывающая большую войлочную шапочку без полей". Также на имеющихся изображениях кавалеристы показаны со шпорами, несмотря на то, что Дьюк утверждал обратное.

В суровую погоду афганская регулярная кавалерия носила овчинные полушубки (poshteen), как и их англо-индийские коллеги, которых они довольно сильно напоминали (Хипписли Марш описывал отряд, который он увидел в Кандагаре в 1872 г., как созданный в подражание британской туземной кавалерии). Это сходство наиболее ярко видно в описании кавалерийской стычки в Гул-Котуле в январе 1879 г., когда на большом расстоянии британцы не могли отличить афганцев от своей же туземной кавалерии, а вблизи распознавали афганских кавалеристов только по их своеобразной меховой шапке, похожей на маленький кольбак, с "красным суконным гребешком спереди на лбу". Из других упоминаний известно, что седла и упряжь были британскими, что "плащ" (несомненно, национальный халат чога) был свернут перед седлом, а за ним находилась пара седельных сумок и свернутое одеяло или что-то подобное. Гродеков упоминал некоторые дополнительные детали снаряжения афганских кавалеристов, например, что "металлический прибор к лядункам и поясам был с английскими гербами и надписями, вроде "1-й Бенгальский полк лёгкой кавалерии", "Боже, храни королеву" и т. д., причем афганцы, очевидно, не понимали значения данных надписей, поскольку часто можно было встретить пряжки и бляхи, расположенные верх ногами.

Гератский кавалерист, 1879 - 1885 гг. Автор Иэн Хит.

Альтернативная кавалерийская форма, упоминаемая в источниках, описана лордом Робертсом в отношении отряда гвардейского полка Рисала-и-Шахи в июле 1879 г., который был "одет как британские драгуны", за исключением того, что на них были "старые списанные каски бенгальской конной артиллерии". Также Генри Белью упоминал о полке, который он видел в Кандагаре в 1872 г. и который носил "синие гусарские куртки, сапоги и алые меховые шапки" (мимоходом подтверждая, что гератская шапка иногда могла быть цветной). Гродеков также встречал регулярных афганских кавалеристов в "мундирах, несколько похожих на гусарскую венгерку" в Маймане в 1878 г. Йейт в 1886 г. кратко описывал униформу нескольких афганских кавалерийских полков, один из которых носил коричневые куртки, синие брюки, длинные сапоги и фуражки, подобные тем, что носили пехотинцы из Мазари-Шарифе. Корреспондент журнала "Illustrated London News" подтверждал, что афганская кавалерийская форма в 1885 г., как и в 1878 - 1880 гг., была в основном либо красной, либо синей.

Кавалерийские полки, сформированные в Герате и афганском Туркестане, обычно одевались по туркменской, а не по афганской моде. Гравюра с изображением таких кавалеристов была опубликована в журнале "Illustrated London News" от 27 сентября 1879 г., а в оригинальной подписи значилось, что гератские кавалеристы носили "большие чёрные шапки из овчины, длинные пряди которых спускались на глаза и лицо, придавая дикий вид их носителям". Там же было указано, что это туркоманский стиль головного убора, и что он был распространен в войсках Герата и вдоль северной границы Афганистана. В мае того же года дезертир из такого полка (расквартированного в Кабуле) был одет в "огромную коричневую меховую шапку размером примерно с гренадерскую меховую шапку". Его униформой был красный суконный китель, но поверх него он носил чогу, которая скрывала его форму. На иллюстрации в журнале "The Graphic" от 30 мая 1885 г. была изображена группа узбекских улан, которые были одеты очень похоже на гератских кавалеристов, хотя они носили куртки явно более военного образца, с погонами, воротником-стойкой и пуговицами. Однако узбеки (которых англичане презрительно прозвали "домашними клопами") обычно носили тюрбан, обернутый вокруг фуражек (униформа 2-х узбекских полков афганской армии в 1890-х гг. специально упоминается как отличающаяся "фиолетовыми шапками с чёрными козырьками"), и в 1885 г. теоретически ещё не было узбекских частей в регулярной армии Афганистана, так что, возможно, на изображении в журнале "The Graphic" на самом деле показаны туркменские уланы, или, иначе, узбекские иррегулярные части на службе Афганистана. Редьярд Киплинг также называл один из кавалерийских полков в конвое Абдур Рахмана в Равалпинди "узбекскими уланами"; они носили "мундиры горчичного цвета" и "лохматые шапки". Йейт описывал полк туркоманских улан, сформированный в афганском Туркестане, который он видел в Кабуле в 1886 г.: они носили "огромные шапки из овчины", синие мундиры и синие шаровары, а копья у них были выкрашены в зелёный цвет, "настолько длинные, что у них не было бушмата, и им приходилось ставить их на землю". У их копий были сине-белые флюгера.

Галерея[править]

  • Эмир Афганистана Мухаммед Якуб-хан в парадной униформе из белой бязи и местной копии каски Альберта, май 1879 г. Автор фото Джон Бёрк.

  • Эмир Афганистана Мухаммед Якуб-хан в парадной униформе из белой бязи и с местной копией каски Альберта, май 1879 г. Автор фото Джон Бёрк.

  • Эмир Афганистана Мухаммед Якуб-хан в парадной униформе из белой бязи и с местной копией каски Альберта, май 1879 г. Автор Ангус Макбрайд.

  • Британский фотограф Джон Бёрк делает фото эмира Афганистана Мухаммед Якуб-хан в парадной униформе, май 1879 г. Рядом видны слуги и гвардейцы эмира.

  • Эмир Афганистана Мухаммед Якуб-хан (по центру) со своими офицерами в Кабуле, май 1879 г. Автор фото Джон Бёрк.

  • Сторонники эмира Афганистана, 1885 г. Иллюстрация из журнала "The Graphic".

  • Афганские офицеры, 1885 г. Иллюстрация из журнала "The Graphic". Слева-направо: cирдар Гурван Али Хан, сирдар Мохаммед Алам Хан и главнокомандующий афганской армией Голам Уайдар Хан.

  • Дилаур (казначей) Кхан Кассанджи со своим штабом, 1885 г. Иллюстрация из журнала "The Graphic".

  • Пехотинец Кабульского полка в униформе из местной полосатой шерстяной ткани, по описанию напоминающей постельное белье, и красной конической стеганой шапочке кулла с кисточкой на конце, 1872 г. Автор Иэн Хит.

  • Пехотинец с винтовкой Snider-Enfield, 1878 - 1880 г. Автор Ричард Сколлинс.

  • Гвардия горцев эмира с винтовками Snider-Enfield и штыками, Афганистан, май 1879 г. Автор фото Джон Бёрк.

  • Солдаты гвардии горцев эмира, 1879 г. Иллюстрация из журнала "The Graphic".

  • Солдат Гвардия горцев эмирагвардии горцев эмира, 1879 г. Иллюстрация из журнала "Illustrated London News".

  • Солдат гвардии горцев эмира в килте и зелёном мундире, 1879 г. Автор Иэн Хит. Большинство современных реконструкций показывают горцев эмира в красных мундирах, однако в источниках также упоминается и зелёный цвет.

  • Кавалерист, 1879 г. Иллюстрация из журнала "Illustrated London News".

  • Кавалерист с карабином Snider-Enfield, 1879 г. Автор Ричард Сколлинс.

  • Кавалерист с карабином Snider-Enfield, 1879 г. Автор Ангус Макбрайд.

  • Гератские кавалеристы, 1879 г. Иллюстрация из журнала "Illustrated London News".

  • Узбекские или туркменские уланы афганской армии, 1885 г. Иллюстрация из журнала "The Graphic".

  • Узбекский улан из гвардии эмира и капитан узбеков афганской армии, 1885 г. Иллюстрация из журнала "The Graphic".

  • Лагерь узбекских улан гвардии эмира, 1885 г. Иллюстрация из журнала "The Graphic".

  • Пехотинцы афганской армии, 1885 г. Иллюстрация из журнала "The Graphic".

  • Пехотинцы, 1885 г. Иллюстрация из журнала "Illustrated London News" за 16 мая 1885 г., которую выполнил с натуры лейтенант 3-го пенджабского полка Оффли Шор.

  • Типы солдат афганской регулярной армии, 1885 г. Иллюстрация из журнала "Illustrated London News" за 16 мая 1885 г., которую выполнил с натуры лейтенант 3-го пенджабского полка Оффли Шор. Среди показанных лиц есть один гвардеец.

  • Кавалерист, 1885 г. Иллюстрация из журнала "Illustrated London News" за 16 мая 1885 г., которую выполнил с натуры лейтенант 3-го пенджабского полка Оффли Шор.

  • Афганский артиллерист на фоне артиллерийских орудий, 1885 г. Иллюстрация из журнала "Illustrated London News" за 16 мая 1885 г., которую выполнил с натуры лейтенант 3-го пенджабского полка Оффли Шор.

  • Кавалерист-гвардеец туркменского происхождения, 1885 г. Иллюстрация из журнала "The Graphic".

  • Кавалерист-гвардеец туркменского происхождения, 1885 г. Автор Иэн Хит. Предположительно, данный солдат был в конвое Абдур Рахман-хана. Меховая шапка также имела некое расширение в виде бобрового хвоста, которое свисало сзади.

  • Афганский унтер-офицер, 1889 г. Иллюстрация из книги "Сквозь сердце Азии" французского путешественника Габриэля Бонвало.

  • Афганский офицер, 1889 г. Иллюстрация из книги "Сквозь сердце Азии" французского путешественника Габриэля Бонвало.

  • Афганский офицер, 1889 г. Иллюстрация из книги "Сквозь сердце Азии" французского путешественника Габриэля Бонвало.

  • Офицер афганской армии, 1889 г. Автор Иэн Хит.

  • Каска афганской пехоты, 1879 г. Автор Иэн Хит. Создана на основе британской каски Альберта.

Интересные факты[править]

  • Акбар-хан, старший сын эмира Афганистана Дост Мухаммеда, который первым начал реорганизовывать афганскую армию на европейский образец, был не в восторге от реформ отца и вполне вероятно обратил бы этот процесс вспять, когда взошел бы на престол, однако этому помешала его преждевременная смерть от холеры в 1845 г.
  • В составе афганской армии находился элитный Полк змей, который получил такое прозвище в 1877 г., за особенное отличие, оказанное им при отбитии 500 пленных жителей, захваченных туркменами в окрестностях Меймене. Когда было получено известие об этом аламане, полк находился в Мазар–и–Шерифе. Он в 2 дня прискакал в Меймене и на четвертый день настиг аламан, много порубил туркмен и освободил всех пленных. Полк, как змея, повсюду пролез, отчего и получил свое название.
  • Слоны использовались в афганской армии ещё с XVIII века (в армии империи Дуррани), обычно для перевозки припасов или оружия. Однако известно, что Тимур-Шах Дуррани иногда использовал их в бою, чтобы разрушить вражеские формирования. В 1878 г. Шир-Али имел 100 слонов в Кабуле, и ещё столько же в других городах. Многие из них, если не все, были предоставлены британцами, начиная с 1869 г.

Примечания[править]

  1. ↑ Слово "Панди" широко использовалось британцами как синоним индийского мятежника, т. е. сепая.
  2. ↑ Очевидно, имеются в виду расшитые шнурами и галунами мундиры.

Источники[править]

Источник — https://wikiwarriors.org/mediawiki/index.php?title=Армия_эмирата_Афганистан&oldid=401915